Вект вернулся на трон и начал приводить в действие меньшие преграды. Некогда управление преградами было ревностно оберегаемым секретом, разделенным между древними благородными семьями. С помощью запугивания и пыток Вект достиг полного понимания этой тайны, попутно истребив каждого из бывших ее владельцев. Со временем немногие последние носители оставшихся крупиц знания сами пришли, чтобы обучить его, надеясь купить этим милосердие. Они ошибались. Теперь секрет принадлежал одному только Векту и стал частью его грандиозного арсенала орудий против тех, кто мог посягнуть на его власть.

Весь город опоясывали большие преграды — сверхъестественные энергетические барьеры, которые удерживали в стороне беспокойные приливы варпа и не давали им затопить реальность Комморры. Меньшие преграды первоначально задумывались как дополнительная мера безопасности, которая разделяла на части сам город. Они могли воздвигнуть добавочные временные барьеры между бесчисленными ярусами и округами в случае прорыва. Их активация возлагала небольшое, но заметное дополнительное бремя на почти бесконечные энергетические резервуары Комморры, и Вект орудовал осторожно, подняв лишь несколько тщательно выбранных преград. Запечатывание всего города не подходило под его цели и, более того, могло даже иметь катастрофические результаты.

Работа была почти закончена, когда он услышал, как открываются двери наблюдательного зала. Он бросил взгляд в сторону, на кристалл, показывающий сами покои. Вид той, что приближалась к нему, несколько улучшил его настроение, и он уселся на троне, ожидая ее прибытия.

— Архонт Хромис, — сказал он за миг до того, как показалась предводительница Обсидиановой Розы. Медуза отступила за трон, когда знаменитая оружейница вышла вперед и преклонила перед ним колени. На ней были килт из лезвий, которые как будто парили в унисон с ее движениями, и причудливые перчатки из зеленого стекла. Пластины ее наплечников повторяли изгибы лепестков розы и были черны и остры как бритва.

— Верховный властелин, я сделала то, что вы мне приказали, — сказала архонт Хромис.

— Тогда вставай и докладывай. Ты нашла хранилища, на которые я тебе указал, это ясно. Расскажи мне об их состоянии.

— Двенадцать были совершенно нетронуты, на семи виднелись признаки внешних повреждений, но не проломов. Я не смогла добраться до других, так как они были погребены под обломками, и понадобилось бы время, чтобы их расчистить. Этим прямо сейчас занимается мой кабал, пока мы разговариваем.

Архонт Обсидиановой Розы что-то утаивала от него, в этом он был уверен. Пронизывая ее взглядом, он продолжал расспрос.

— Ты наверняка обнаружила содержимое хранилищ — обладательница таких умений, как твои, не смогла бы противиться соблазну заглянуть внутрь. Говори. Расскажи мне, что ты видела, и не оскорбляй меня попытками солгать.

Хромис побледнела.

— Нет! Я ясно видела, что они в стазисе. Нужно быть большим глупцом, чтобы вмешиваться в нечто подобное, и еще большим, чтобы потом вернуться к своему хозяину и доложить об этом. Я ввела коды, которые вы мне дали, проверила хранилища на повреждения и сразу отправилась обратно.

Вект откинулся на спинку трона и задумчиво сцепил пальцы. Для архонта Хромис была молода и относительно недавно вступила в постоянно меняющийся внутренний круг Центрального пика. Она иногда пользовалась этим, разыгрывая из себя невинность — но любой, кто знал детали личной истории Хромис, нашел бы эту концепцию почти забавной. Будучи новичком, она к тому же была одним из менее надежных архонтов при дворе.

— Очень хорошо, — снисходительно произнес Вект, — можешь идти. Доложи мне, когда будут высвобождены остальные хранилища.

Хромис кивнула. Она выглядела озадаченно, но явно чувствовала облегчение. Глубоко поклонившись, чтобы скрыть его, она повернулась, чтобы уйти. Вект дал ей сделать полдюжины шагов, а потом снова ее окликнул.

— Ты славишься своим интеллектом, архонт Хромис, так скажи мне, каковы твои умозаключения по поводу содержимого этих хранилищ.

Хромис застыла. Она знала, что не сможет покинуть зал, не дав ответа.

— Оружие, — сказала она через миг. — Нечто настолько разрушительное, что его нельзя было оставить на виду.

— Ты можешь сказать больше, — промурлыкал Вект.

Хромис оглянулась на него с искрой решимости в глазах.

— Я думаю, это там вы прячете своих Карателей. Я думаю, вы послали меня, чтобы подготовить их, перед тем, как спустить с цепи. Как я уже сказала, оружие.

Ответная улыбка Векта была безжалостна.

Глава 13

НИЗВЕРЖЕНИЕ

Кхерадруах прислушивался к перешептываниям на вечно меняющихся ночных ветрах Аэлиндраха. Он услышал, как два брата-соперника вооружаются для войны, чтобы выяснить, кто должен править местом, которым никто и никогда не сможет править. Он слушал, как пришедшие извне союзники Ксхакоруаха плодили монстров для его войны в тенях. Он слушал, как Азоруах обменивал души на оружие из-за пределов Аэлиндраха, которое тайно поставлялось через врата, известные только ему. Когда чуждые чувства Обезглавливателя нежно прикасались к теневому плетению, он узнавал их глубочайшие желания и истинные причины их взаимной вражды.

Ксхакоруах солгал, когда сказал этим чужакам, что в царстве теней невозможно скрывать секреты. На самом деле нужен был редкий дар, чтобы выудить тайну из обманчивого переплетения углов и теней, которым был Аэлиндрах. Немногие могли похвастаться достаточным упорством и умением, чтобы этого добиться, а между тем число секретов, которые можно было узнать, было очень, очень велико. Однако, как только язык Обезглавливателя улавливал вкус заговора, он мог быстро выследить его в плетении. Там все еще отдавались эхом призраки недавно заключенных пактов, а в них таилась сложная головоломка из пересекающихся мотивов, действий и влияний, которая раскрывалась под его пальцами.

Кхерадруах скользил из тени в тень, все время оставаясь незримым. Он натачивал клинок и выжидал. Скоро на вороновых крылах судьбы примчится нужное мгновение. И когда оно настанет, Обезглавливатель будет к нему готов.

В то время как двор Ксхакоруаха располагался во дворце теней, его брат Азоруах правил на вершине горы.

Когда они двигались к ней, она походила на сплошной занавес черноты, уходящий ввысь, за пределы восприятия. Когда же они приблизились, то стало возможно различить, что крепость Азоруаха поднимается множеством ярусов, которые угрожающе громоздились в вышине, словно угловатые грозовые тучи, высеченные из обсидиана. Ее выступы и карнизы кишели последователями Азоруаха. Безмолвный темный гарнизон ожидал орду Ксхакоруаха с оружием в руках; тусклая патина гладкой кости на зазубренных крюках, серпах и ножах, которые они сжимали, как будто сверкала в стигийской тьме Аэлиндраха.

Приспешники Ксхакоруаха во много раз превосходили числом тех, кто служил его брату, однако сторонники Азоруаха имели более выгодную позицию. Когда орда нахлынула на обсидиановые стены, Азоруах продемонстрировал еще одно преимущество, которое он втайне хранил на тот самый день, когда его брат вернется, чтобы потребовать свой трон обратно. На орду теней полился дождь разрушения, высвобожденный ужасным и неведомым оружием. Сияющие лучи заиграли среди атакующих, уничтожая все, к чему прикасались, и воцарилась настоящая бойня.

Все началось со звука рогов, который эхом отдавался по всему дворцу Ксхакоруаха — глубокого, гортанного рева, зависшего на одной бемольной ноте и резонирующего в каждом углу и закутке. Об этом сигнале было объявлено заранее, но Беллатонис все равно ощутил странное сжимающее чувство в животе, когда его услышал. Тот запас времени, который он имел для подготовки, подошел к концу, и теперь его детища — готовые или нет — должны были пройти испытание в горниле битвы.

Гротески, которых вырастил Беллатонис, были, на его взгляд, еще не совсем зрелыми. Из-за скудости сырья, с которым ему пришлось работать, их мускулатура была недоразвита, а костяные наросты, торчащие из их хребтов, черепов и плеч, были тверды и остры, как кремень, но так же хрупки. Эти существа были быстрее, чем обычные гротески, и проявляли дикие, хищнические инстинкты, нехарактерные для их сородичей. И все же, в целом Беллатонис ими гордился. Рога трубили беспрестанно, как будто поторапливая его, и их ровный тон отдавался дрожью в материи Аэлиндраха, провозглашая, что Ксхакоруах бросает вызов брату.