— Я бы и не подумал, что архонты Комморры — такие слепые и покорные машины, — едко ответил Пестрый, — и я уверен, что у вас, моя леди, есть по меньшей мере представление о том, чем вы занимаетесь. Это бы соответствовало не по годам развитому хитроумию, которое вам приписывается.

В ответ она покачала головой, бросила взгляд наверх и начала очень медленно кружить вокруг него.

— Лесть тебе к лицу, шут, но я не стану рассказывать о своих подозрениях. Я так же скупа, как Асдрубаэль, когда речь идет об информации. Впрочем, я предоставлю тебе несколько своих наблюдений в обмен на то развлечение, что ты мне уже предоставил.

Первое: я не единственная, кого Асдрубаэль послал на особое задание. Не бывает такого, чтобы у него работала только одна схема. Он скорее запустит сразу несколько планов, каждый из которых способен уничтожить его врагов, потому что он не доверяет ни одному из них по отдельности. То, чем я занимаюсь, может быть обманкой, вторичной целью или же жизненно важной деталью для той неведомой адской интриги, которую он замыслил следующей. И вне зависимости от этого, он будет готовить и другие, на это можно рассчитывать.

Второе: Асдрубаэль Вект неравнодушен к оружию. И более всего он любит оружие неожиданное, опустошительное, непреодолимое. Не то что бы он не способен на тонкие маневры, совсем наоборот. Однако в отличие от многих из нас здесь, в Комморре — и в это широкое определение я включаю и себя — он понимает, когда время тонкостей подошло к концу. И когда это происходит, он берет самое большое оружие, какое только может найти, и прекращает битву еще до того, как кто-то успеет осознать, насколько далеко он готов зайти.

Третье и последнее состоит в том, что я ошибалась, считая, что ты не агент Векта. Если он увидел тебя и позволил уйти со своих глаз живым, когда город в таком состоянии, то ты работаешь на него, знаешь ты об этом или нет…

В этот миг в события неожиданно вмешалась Судьба. Громадный сгусток жидкого огня сорвался с высоты и полетел на них, словно медлительный метеор к земле. Пестрый отскочил назад и почувствовал, как решетка, на которую он приземлился, накренилась под безумным углом. Дым и пламя затмили его поле зрения, когда огненный шар врезался в уже искореженный каркас и потащил то, что от него осталось, в глубины, под ужасающий визг растерзанного металла.

Пестрый повернулся, побежал вверх по покосившейся решетке, чуя, как она начинает выскальзывать из-под ног, и прыгнул. По такой шаткой основе сильно не разгонишься, поэтому прыжок получился слабым, даже несмотря на помощь сальто-пояса. Он не долетел до торчащей металлической опоры, на которую прицеливался, и поскакал вниз по стене. При падении его лодыжки задел острый каменный выступ, и он, едва не растянувшись, свалился на узкий карниз, который не было видно с высоты.

Выкрутившись, Пестрый схватился за карниз с благодарным вздохом облегчения. Подняв глаза, он увидел болтающиеся в воздухе останки каркаса, на котором сражался с леди Малис. Его острые глаза различили фигуру, что держалась за кусок разбитой конструкции и все еще сжимала в руке длинный меч. Видя, как она начинает карабкаться к далекой безопасной высоте, он помахал ей рукой и окликнул.

— А как же третий акт в этой драме соблазна и-или убийства? — бодро прокричал Пестрый, задрав голову. — Вы так и не сказали, в чем он заключается!

Леди Малис мелодично рассмеялась, и ее сладкий смех донесся до Пестрого поверх шипения и треска огненных каскадов.

— Последний акт, — крикнула она, — это осуществление всех надежд и страстей. Две сущности сходятся вместе, к добру или к худу, и тесно сплетаются друг с другом. И ни одна из них не уходит, ни в чем не изменившись!

Глава 16

ВОСХОЖДЕНИЕ КСХАКОРУАХА

Первому брату суждено было упасть в его объятья так же легко, как перезрелый фрукт, — Обезглавливатель чувствовал это нутром. Битва под стенами идеально отвлекала внимание, пока Кхерадруах скользил между тенями и углами, чтобы проникнуть внутрь. В то время как приспешники братьев боролись и сталкивались друг с другом, Обезглавливатель тихо пробрался сквозь их ряды и дошел до свода восхождения. Там он засел в глубокой тьме, столь же терпеливый, как паук в паутине. Он ждал, пока не придет подходящее время.

Выжидание точного момента для удара было не пустой формальностью. Впечатляющая демонстрация энергий, высвобожденных родичами-соперниками, подтвердила самые мрачные подозрения Обезглавливателя насчет того, какие силы начали действовать в Аэлиндрахе. Брат, которого он решил выследить первым, заключил нечестивые договоры с силами из-за пределов царства теней, чтобы сохранить свой трон. Тот, кто бросил ему вызов, опустился столь же низко ради шанса его узурпировать.

При мысли о столь позорной сделке губы Кхерадруаха оттянулись назад, обнажая пожелтевшие клыки. Все, что делали братья, было пронизано ущербным мышлением жителей внешнего мира: их целью были лишь могущество, богатства и власть, даже если ради них они должны были преклонить колени перед зловещими богами.

Аэлиндрах был не таков. Царство теней было темной возлюбленной, которую следовало принять в свои объятья, жестокой госпожой, которую надо задобрить и поклоняться только ей. Это место, где чистая тьма и страх кристаллизовались в нечто подобное алмазу, настолько прекрасному и с такими острыми гранями, что любые попытки осознать его ранили разум. Идея того, что Аэлиндрах можно укротить и использовать ради своих голых амбиций, была для него поистине оскорбительна. Кхерадруах обнаружил, что с силой сжимает свой длинный острый клинок. Он ждал в тенях и удивлялся тому, как разгорелись в нем страсти, которые он считал давно угасшими.

Плетение теней неизбежно стягивалось, ведя к завершению. Когда войска побежденного короля оказались пред лицом катастрофы, он выбрал путь труса и решил сбежать. Под сводом не было стражей, никто не помешал Кхерадруаху, когда он возник из укрытия и нанес удар. Он застал свергнутого короля как раз, когда тот начал взбираться по цепям к спасению. Падающее тело запуталось в звеньях из темного металла и задергалось, как гротескная марионетка. Не обращая на него внимания, Обезглавливатель подхватил свой трофей и шагнул назад в тени. Он успел вовремя. Двери зала разлетелись на части, и другой брат ворвался внутрь, чтобы заявить притязания на свой бесполезный трон.

Кхерадруах не стал ждать, чем это закончится. Он уже спешил в свое скрытое логово, потаенную костницу глубоко в сердце Аэлиндраха. Он счистит плоть со своей добычи, попробует череп на вкус и осмотрит его незрячими глазами, чтобы определить ему цену. Потом череп присоединится к его собранию и будет вечно служить восхвалением тьме, а если окажется недостойным, то будет просто выброшен.

Тогда, и только тогда, Кхерадруах вернется за другим братом.

В Нижней Комморре поднималась тьма. От бронированных стен порта Затерянных Душ до зубчатых крыш Звука Ночи Гулен в Комморру истекало теневое вещество Аэлиндраха и овладевало ею. Тьма была словно живое, осязаемое нечто, которое сочилось из стоков и труб, проникая в разоренные руины, что остались после Разобщения. На узких улочках и в кривых проходах тьма ширилась и приумножалась, заражая собой все, что было у подножий шпилей. Ползучие тени поглощали целые группы выживших, которые выстояли перед психическим шоком Разобщения, а потом сотрясениями всего города и демоническими вторжениями, которые последовали за ним. Сам их страх как будто напитывал подкрадывающуюся тьму и приманивал ее скрытных обитателей, жаждущих утолить свой невообразимый голод.

Раздутые стаи больных ур-гулей кишели в Нижней Комморре, словно чумные крысы, скользкие от мерзостных выделений собственной скверны. Крючковатые когти скрежетали по разбитому камню, обонятельные отверстия шипели в темноте — тысячи бешеных чудовищ охотились на всех, кто был слишком медлителен или слаб, чтобы спастись от них. Безглазые хищники были хорошо приспособлены к узким затененным переулкам и быстро очистили их от добычи. Все еще голодные, стаи двинулись дальше, постоянно следуя за расползающимся пятном тьмы, истекающей из царства теней, Аэлиндраха. Неутолимая жажда вела ур-гулей все выше и выше, в те места, где обитали иные хищники.